Цыгане – привычные обитатели столичного вокзала, которые уже давно не удивляют ни киевлян, ни сотрудников Центрального вокзала. Но в последние дни ромы обосновали здесь настоящий табор. Каждый – с туго набитыми мешками и пакетами.
Ромы заняли часть перехода от Центрального вокзала к Южному. Взрослые со скучающим видом сидят прямо на огромных клетчатых сумках, а дети ловко лавируют между толпами спешащих людей. Охранник, бездельно подпирающий стенку, изредка лишь лениво на них посматривает.
Я же достаю телефон, чтобы сфотографировать этот мини-табор, и этим неосторожным жестом обращаю на себя внимание ромов.
Откуда ни возьмись, уже через секунду рядом со мной оказывается маленькая цыганка.
– Ты снимаешь? А зачем ты снимаешь?
Девочка такая худая, что, кажется, её кожу натянули на лицо, как медицинскую перчатку. Хвост на макушке съехал набекрень, спутанные черные волосы как ширма закрывают ее левое ухо, а темные, как будто налитые чернилами глаза бдительно следят за моими руками.
– Нет, не снимаю, смотри, – показываю ей телефон, предварительно выйдя из "Камеры". – Видишь, ничего нет.
Но подозрения девочки так просто не усыпить.
– Спрячь в сумку, – говорит маленькая цыганка тоном большой начальницы. Подчиняюсь. Мне нужно ее разговорить.
– А ты откуда?
– Из Ужгорода, – говорит она, накладывая на русскую речь цыганский акцент. – Вчера приехали. Сегодня вот уже уезжаем обратно.
– Ого! Как вас в Киев занесло-то аж из Ужгорода? Это же другой конец страны…
Несмотря на мой дружеский тон, она все еще настороже. Пристально разглядывает меня во всех подробностях, небезосновательно подозревая во мне журналиста. Как видно, ей это не впервой.
– А ты кто? – подозрительно осматривает меня с ног до головы. Я делаю вид, что не поняла ее вопроса.
– Кто я? Я Настя. А тебя как зовут?
– Луиза.
– Красивое имя. А...
– А что это у тебя тут? – перебивает меня девочка, указывая на черную заклепку на моей ярко-желтой сумке. – Это что, камера?
Осведомленность цыганского ребенка в технологических примочках вроде скрытых камер, вшитых в дамскую сумочку, меня, мягко говоря, шокирует. С трудом удается убедить ее, что это самая обыкновенная пуговица.
Турне на кладбище
Тут к нам подбегает пухлощекий мальчик из этой же ромской компании. На вид ему около шести. Он что-то говорит, но разобрать цыганскую речь невозможно. Хотя тут и перевод не требуется – все ясно по протянутым ко мне маленьким ладошкам.
– Денег просит. На булочку, – на всякий случай объясняет Луиза.
Делать нечего – тянусь за кошельком. Оба ребенка внимательно следят за моими движениями. Протягиваю мальчику купюру, тот убегает обратно, к грудам пакетов и сидящим на них женщинам. Хвастается. Одна из взрослых цыганок, видимо мать, указывает на меня пальцем и что-то шепчет мальчику. Тот поворачивается и смущенно на ломаном русском кричит: "Спасибо!".
– Так все же, что вы делаете в Киеве? – нащупываю уж было утраченную нить беседы. Но Луиза даже после моего благотворительного взноса все так же подозрительна.
– А ты почему здесь?
– Жду друга.
– А мы на кладбище приехали, – заявляет цыганочка.
Я вопросительно выгибаю бровь – мол, не понимаю.
– Ну, "гробки" же, – говорит девочка тоном "как можно такого не знать". – За конфетами ходили.
На выходных в Киеве проходили поминальные дни. По традиции, проведав усопшего, люди оставляют для него что-то съестное на могиле – чаще всего, сладости.
– А что с конфетами делаете? Продаете что ли?
– Нет, – она подносит ладонь ко рту, как будто захлебывает несуществующий суп. – Кушаем.
С груды пакетов и огромных мешков, набитых чем-то ярким и разноцветным (вероятнее всего, теми самыми конфетами) за нами пристально наблюдают все пары цыганских глаз. Их здесь не меньше 15-ти.
– Луиза, а сколько тебе лет? – спрашиваю.
– 12.
Вся жизнь впереди.
– Чем ты хочешь заниматься, когда станешь старше?
– Буду проводницей, – не колеблясь, отвечает Луиза, мечтательно глядя в окно вниз, на железнодорожные пути. – Путешествовать. Ездить на поездах.
Бизнес на кладбищах
И все же, девочка, видимо, сказала не всю правду.
Продавщица в кофейне прямо напротив входа в Центральный вокзал говорит, что большое число ромов для нее – привычное зрелище.
– Но сейчас их больше, чем обычно. Гробки же. Цыгане каждый год этого времени ждут. Для них это бизнес. Ходят по кладбищам, собирают еду, в основном сладости, а потом продают их. Иногда прямо на выходе из кладбища.
В Киевской городской государственной администрации (КГГА) о визитах ромов на вокзал и киевские кладбища знают. Но, говорят, ничего поделать не могут.
"Если у цыган есть паспорта Украины, то по закону они являются полноправными гражданами нашей страны. Поэтому задержать их или выпроводить за пределы Киева полиция не имеет права. В распоряжении городских властей и полицейских – только превентивные меры. Полиция может только препятствовать им совершать такие нарушения. Проводить профилактические беседы, или, по-народному, цыган просто "гонять", – признается "Стране" Владимир Бондаренко, руководитель аппарата КГГА.
