Роман Протасевич: "В "Азов" мне рекомендовал поехать отряд "Погоня"

Спецкор "Страны" и блогер Олеся Медведева посетила Беларусь, где пообщалась с бывшим руководителем Телеграм-канала "Нехта" Романом Протасевичем - одним из ключевых координаторов акций протеста в Минске в прошлом году.

Беседа стала первым интервью Протасевича украинскому СМИ после роковой посадки его самолета в Минске.

Роман рассказал "Стране" о своем участии в событиях в Украине: сносе в Киеве памятника Ленину, деятельности "Азова". И о чем общался со "следователями", которые приехали к нему из "ЛНР". 

Часть беседы посвящена Беломайдану и отношениям в среде белорусских оппозиционеров. Публикуем полную тестовую и видеоверсию интервью. 

"Российский спецназ в Минске - это фейк"

- Вы сейчас под домашним арестом. Что будет дальше по вашему делу и какой ожидаете исход?

Первое - следствие по моему делу еще продолжается, было большое количество допросов и будет еще больше. Я нахожусь под домашним арестом. Сейчас прогнозировать сложно и давать какие-то прогнозы дело неблагодарное. Я надеюсь, все сложится наилучшим образом.

- Есть такой вариант, что вас отпустят на свободу?

Это будет решать суд. Я не юрист и не сильно разбираюсь в законах. Может сложиться по-разному, но с учетом того, что я сотрудничаю со следствием - надеюсь, что вынесенный мне приговор не будет связан с лишением свободы.

- Если вас освободят, останетесь в Беларуси?

Я всегда стараюсь искать какие-то позитивные моменты в том, что бы ни происходило. Всю жизнь куда-то бежал и, пожалуй, самый позитивный толчок из-за остановки самолета — это осознание того, что я набегался и мне пора начинать просто жить. Строить свой дом, свое будущее. И поэтому я уверен, что буду оставаться в Беларуси.

- Вы открыли свой собственный телеграмм-канал в Беларуси, который называется Sprava. И анонсировали, что это будет нейтральное медиа. Какую идею в него вообще вкладывали?

Та ситуация, которая складывается в информационном поле Беларуси, сейчас кардинально отличается от той, которая была два, три, четыре года назад. Когда у многих медиаизданий были свои позиции, пусть даже и оппозиционные. Сейчас на медиаполе совсем другая ситуация, многие СМИ уже закрыты. Сейчас государственные медиа наращивают пропаганду.

Я, как человек, долгое время работавший в медиасфере, сейчас вижу окно возможностей. Есть люди, которые являются ура-патриотами государства. Есть люди, которые остаются в жесткой оппозиции. Но, с моей точки зрения, большинство населения не занимает ни одну из сторон. На выходе получаем государственную пропаганду против оппозиционной пропаганды. И, поскольку с обеих сторон есть перекосы, нужно позволить найти людям что-то адекватное.

Пока проект только начинается. Я стараюсь искать инсайды. Моя ситуация уникальна тем, что я побывал по обе стороны этих информационных баррикад. И у меня вырабатывается мнение, которое отличается от обеих сторон.

- В мае 2020 года была запущена информация, что Александр Лукашенко набирает 3% на предстоящих выборах президента. Это было похоже на провокацию, чтобы потом вывести людей и сказать им: "Посмотрите: у Лукашенко, всего три процента".

Про три процента объясню. Вы можете в любых медиаканалах запустить опрос: поддерживаете вы власть или нет? И результат получится примерно такой же. Опросы публиковались на разных медиаплатформах. Но результат был более-менее одинаковым: 95/5, 96/4, но чаще 97\3.

- То есть это была выборка среди интернет-аудитории и подписчиков оппозиционных СМИ?

Да. Это и послужило ловушкой, в которую попали представители оппозиционной прессы и телеграм-каналов.

Рост "Нехты" произошел в дни выборов. Я помню, сам Телеграм проводил опрос: 80-85 процентов - жители Минска.

А позже протесты 10-11 августа были только в Минске. Минск - столица, высокий уровень мобилизации. В регионах ничего не изменилось. Включая крупные города Могилев, Витебск. Там выходили от силы тысяча человек. Все судили по Минску.

Это та ошибка, которую в плане восприятия совершили очень многие. В Минске были самые крупные по протесты. Но Минск — это только пятая часть страны по населению.

- А кто автор фейка про российский спецназ. Это намеренно или случайность?

Вопрос с спецназом РФ – фейк, я неоднократно это говорил. Мы получали массу медиафайлов и физически не могли их обрабатывать. Про спецназ РФ, инициатива одного из наших сотрудников. Мы ее не проверили и не готовы были давать.

Степан (Путило, основатель и владелец "Нехты" - Ред.) решил это опубликовать. Хотя мы с ним очень долго спорили, я говорил, что этого делать не нужно. Потому что это слишком маловероятно.
 
- Многие понесли эту новость. И потом вы просто удалили ее, не дав опровержения.
 
Опровержение было, но его никто не заметил. Когда в час выходит 100-150 новостей, какую-то одну можно пропустить. Но это действительно был фейк и абсолютно непроверенная информация. На тот момент Степан посчитал, что это надо выдать.

"У оппозиционных телеграм-каналов идет отток аудитории" 

- Сейчас от "Нехты" многие отписались. А сам канал превратился в агрегатор новостей из разных оппозиционных изданий. Сыграет он еще свою роль в потенциальной Телеграм-революции?
 
Огромная часть аудитории туда приходила даже не из Беларуси — это была Украина, Россия, Казахстан. Многие люди подписывались на канал, чтобы следить за самой острой фазой, а потом они уходили. Сейчас всё возвращается в то состояние, как было до выборов.
 
У всех телеграм-каналов (оппозиционных - Ред.) идет отток аудитории на уровень до избирательной кампании. И до эпидемии ковида. И это характерно для всего медиарынка.
 
"Нехта" была действительно лидером по инсайдерской информации, сюда присылали документы с самого высокого уровня, из силовых структур. Было очень много информации. И это была фишка - то, за чем люди приходили.
 
Сейчас же Телеграм-каналы стали все в принципе одинаковыми. И сделать что-либо с этим невозможно. Поэтому, я считаю, время телеграм-каналов проходит. Люди снова начинают читать более традиционные издания со штатом журналистов.
 
- Но вы сейчас завели именно телеграм-канал.
 
С чего-то надо начинать. Я же не могу сразу создать сайт, найти 10-15 журналистов, пять репортеров, а сам — ездить по стране и писать какие-то вещи. Хотя, я надеюсь, что дальше так и будет. Время покажет.
 
Повторюсь — время Телеграм-каналов сейчас проходит. В течение двух-трех лет, если не появится какая-нибудь другая комбинированная платформа, традиционные медиа снова будут работать нормально.

Другой вопрос, что это будет децентрализовано по разным соцсетям в зависимости от типа контента, стиля подачи. А сами сайты станут агрегаторами соцсетей изданий.

"Беларусь - последняя, кому выгодно мое задержание"

- Когда посадили самолет, вы и София говорили, что вас кто-то подставил из ваших бывших соратников. Зачем им это было нужно?

Из "Нехты" я ушел давно. С моей точки зрения, правду мы узнаем не скоро. Но есть подозрение, что мое задержание было выгодно некоторым моим бывшим соратникам.

Я пробовал общаться с некоторыми из людей, которых я считал своими друзьями. Один из них мне сообщил, что им запретили со мной общаться. И весь мой круг общения просто исчез. Меня просто заблокировали даже те люди, которых я считал своими друзьями. Просто потому, что им так сказали.

В том, что касается "посадки". Запад обвинил Беларусь. За неделю до того, как я летел, как я понимаю, летел весь штаб Тихановской. С точки зрения государства кого было бы выгоднее поймать? Всю верхушку штаба Тихановской или меня?

С политической точки зрения – никого. Потому что в любом случае были бы введены санкции против Беларуси. Если мыслить логически, Беларусь – последняя, кому это выгодно.

Я имею в виду, что даже если рассуждать с той точки зрения, которую транслируют оппозиционные медиа: "Диктатор поднял истребитель, чтобы поймать Протосевича". Это не логично - раз. Во-вторых, прошло столько времени, а где результаты расследования? Я прошлый раз сидел в этом же помещении, вот тут на мониторах давали сразу же детально все, что произошло. С детальными показаниями, карты, аудиозаписи, все. Это было, кажется, спустя две недели после моего задержания.

Прошло уже три месяца, с западной стороны полная тишина. Так, простите, если бы у Запада что-то было, это давным-давно бы показали, это раз. Во-вторых, кому могло было быть выгодно мое задержание? То, что вы в самом начале сказали. Даже сам президент сказал, что сам не рад, что Протосевич здесь оказался. Ту бурю, которое это вызвало, я не думаю, что она нужна была хоть кому-то. Особенно государству, особенно с учетом того, сколько уже санкций было наложено. Вопрос, конечно, в том, насколько они эффективны. Но это совсем другой разговор.

Я, пока я в СИЗО был, несколько раз имел возможность почитать новости. Меня поразило, насколько быстро все произошло, потому что обычно сколько даже европейские санкции принимаются? Одно рассмотрение, второе... Одна страна вводит вторая, третья. Процесс согласования новых пакетов санкций может занимать полтора, два месяца. Здесь за сутки это произошло.

- Правильно ли я понимаю? Вы намекаете на то, что это была заготовка?

Опять же, я не могу быть ни в чем уверен. И я хочу подчеркнуть: мы, наверное, никогда не узнаем ответа на вопрос, что же действительно произошло.

- Давайте вернемся к самолету. Когда вы сели в аэропорту, у вас было время, чтобы обнулить свой телефон. Почему вы этого не сделали?

Я попытался это сделать, но мой iPhone выдал ошибку соединения с iCloud и отказался удалять данные моего телефона. Я один раз попробовал, не получилось и просто выключил телефон. 

Во-первых, в тот момент было вообще не до этого. Во-вторых, как я уже потом узнал, практически сразу после посадки мои бывшие коллеги добились полного удаления моих страниц в соцсетях, кроме Твиттера. Телеграм, Фейсбук, Инстаграм были полностью удалены. 

"Попасть на фронт было не сложно"

- Смотрите, у меня есть такая фотография. Это вы?

Конечно.

- У вас тут уже красно-белый флаг. И вы стоите на остатках памятника Ленина, на бульваре Шевченко. Вы просто подошли сфотографироваться или вы участвовали в разгроме? 

Расскажу, как это получилось. Это был вечер, и я сидел уставший, замерший в этом доме на углу, Дом профсоюзов.

Там на одном из этажей было несколько помещений для журналистов, где все сидели работали. Я там тоже в уголке примостился. Достал ноутбук, читал новости. Потом резко все вскочили, начали собираться, бежать. Что, где, куда? Ну, раз журналисты-коллеги бегут, то и мне надо за ними. И уже на ходу я увидел в Твиттере, что свалили этот памятник. Я побежал к этому памятнику, уже увидел, когда он был снесен.

- На фото вы выглядите очень довольным.

Ну, это забавно. 

- А сколько вам здесь лет?

Если это 2013 год, получается, восемнадцать. 

В отношении Ленина. Я не являюсь сторонником коммунизма или социализма, поэтому для меня этот памятник не является чем-то святым.

- То есть тогда вам казалось, что повалить памятник и разбить его - это можно?

Во-первых, его валил не я. Какие-то люди, украинцы, решили, что памятник не нужен и свалили его. Я подошел и сфотографировался. Все. 

- Какое отношение у вас тогда было к майдану? 

Было бы глупо отрицать, что я поддерживал Майдан и поддерживал то, что происходило. Другой вопрос: насколько оно дало свои плоды. Люди протестуют, люди выражают свое мнение, люди добиваются каких-то прав и свобод. Люди пытаются выбирать свое будущее. Европейское будущее. Майдан стал нарицательным выражением, но изначально-то это было движение на Запад, а не на Восток.  

- Давайте перейдем к Донбассу. Как ты туда попал? И что означают твои фото с оружием из "Азова"?

Во-первых, я изначально не планировал попадать в какое-либо воинское подразделение. Я искал тогда возможность оказаться на фронте, просто поснимать, потому что у молодого журналиста, который хочет развиваться, это шанс зарекомендовать себя. Особенно, когда нет языкового барьера.

В 2014 году все это было весьма суматошно, и попасть на фронт не было такой уж сложной задачей.

Я начал искать возможности, поскольку на Майдане я толком ни с кем не познакомился. Никаких подвязок, знакомств - ничего такого у меня в Украине не было. Нашел вариант с организацией для белорусов, которые хотели помогать Украине на линии фронта. 

- Что это за организация? 

Отряд "Погоня". Я обратился туда. Изначально мы не знали, в какое подразделение попадем. Знаю, что речь шла и об "Айдаре", и о "Донбассе". Не было никакой конкретики. О том, что это будет "Азов", сказали перед отправкой на базу "Азова" в Киеве. 

На тот момент я не знал, что это за подразделение, чем оно занимается. 

Я пробыл там около полутора месяцев. И, кажется, в конце августе 2014 года я уже вернулся в Минск в связи с тем, что мне предложили хорошую работу. И я уехал. Казалось тогда, что война уже закончена - еще неделя и все. Бои шли по сути только на окраинах Донецка и Луганска. Потом случился Иловайский котел, и все изменилось. 

- Когда была сделана это фотография? 

Примерно в августе 2015-го. 

- Вы говорите, что вы уехали, а потом вы опять приехали?

Да, в феврале 2015-го. Так получилось, что на тот момент у меня не было работы и я решил все-таки попытать счастья снова. Попытаться снова заняться серьезными вещами, поработать на фронте. Может, получится зарекомендовать себя как фронтового фоторепортера. И снова поехал. 

- Это фото с "Азовом"?

Да, я ни с каким другим подразделением не был. Я написал ребятам из пресс-службы о том, что хочу приехать. Они сказали: "Ну, приезжай, разберемся". Я приехал в Киев, пробыл там несколько дней и поехал на базу в Мариуполь. Я помню, что приехал во время широкинской наступательной операции и, наверное, первые пару недель просто сидел на базе, потому что всем было не до меня. 

Затем долгое время бегал как фотограф или делал какие-то задачи для пресс-службы. 

- Эти фото где-то размещены?

Их размещала и пресс-служба. Я знаю, что многие снимки, которые я делал, потом появлялись на бигбордах вдоль некоторых украинских трасс. Они касались Национальной гвардии и полка "Азов" непосредственно. 

Долгое время и занимался просто фотографией. И одно из подтверждений - во время жестких обстрелов меня и в Широкино ранило. Я попал на один из роликов "Громадского ТВ" и там видно, что когда мне оказывают помощь, я в гражданском, не в форме. После этого я на месяца два, а может быть три, уехал в Киев. Во-первых, нужно было сделать операцию после ранения. Во-вторых, реабилитация. И дальше было непонятно, что со мной делать. 

Несколько раз я ходил на базу в Киеве, где находятся новобранцы. Снимал, как их готовят к службе. 

- А сами никогда не учились военному делу? 

Нет, нет, нет. Я в Беларуси даже в армии не служил. 

И потом ребята, которые ехали обратно, на Донбасс, по сути, уговорили меня поехать туда же. Я приехал. Так как формально был прикомандирован к одной из рот, у меня был комплект формы. И, выезжая на полигон что-то снимать, я же не буду ходить в белых кроссовках и джинсах. Вот эта фотография тоже на полигоне снята.

- А оружие для фотографии только давали?

Ну, пострелять на полигоне и все. На это не было каких-о жестких запретов. 

- Есть еще одна интересная фотография. Тоже вы?

Да. 

- В этом журнале говорится о конгрессменах США - что они выступают за признание "Азова" террористической организацией. И здесь на обложке вы. 

Эта фотография была снята во время парада в Мариуполе. Я уже не помню, к чему он был приурочен. Это тоже лето, может, август 2015 года. Был большой парад, куда собирали всех. Мне тоже предложили поучаствовать.

Для меня в какой-то момент это было интересно, потому что мой отец многие годы отдал служению в белорусской армии. У него даже медаль была "За безупречную службу" до того, как его лишили всех званий и наград. Он больше десяти раз участвовал в военных парадах в Минске. И когда мне предложили, я подумал: может быть, и хочу. 

- В чужой стране, в составе добробата? 

Давайте начнем с того, что я жил в Украине. Я не нарушал украинские законы, ни одного. Когда мне предложили поучаствовать, я согласился, потому что мне было интересно. Мой отец участвовал и у меня есть шанс поучаствовать в параде. 

- На размещение вот этой фотографии вы давали разрешение?

Нет. Я узнал, когда это было уже отпечатано. И мне скинули, мол, смотри. 

- Вы гордились?

Нет, я тогда очень сильно злился. Потому что я не светил свое местонахождение. Поэтому, естественно, я был очень недоволен тем, что фотографию опубликовали. Те, кто верстал этот журнал, как я понял, выбрали случайное фото. 

- Вам знакомо такое имя как Сергей Коротких?

Безусловно, знаю, кто это. Это был человек, который какое-то время занимал должность главы разведроты. К середине 2015 года, насколько я знаю, он уже отошел от дел. И занимался какими-то другими вещами, о которых вслух практически не говорили. 

- Вы с ним лично не общались? Он тоже белорус. 

Я его вживую видел, может, два или три раза. 

- А вообще в составе добровольческих батальонов было много белорусов? 

По-разному. Сколько всего было по всей линии фронта - я не знаю. 

- Сколько вы видели?

Я видел человек, может, двадцать. Но, опять же, это то, что касается "Азова". Я знаю, что и в остальных были. Но они раскиданы по линии фронта, и мало кто пересекался или общался. 

"Следователи ЛНР поговорили со мной и уехали"

- Недавно Александр Лукашенко во время "Большого разговора" сказал, что приезжали представители "ЛНР" пообщаться с вами. 

Действительно, приезжало сразу трое следователей. Не смотрел их документы. Официально я никаких показаний не давал. 

- Это был не допрос, а беседа?

Да, я сказал: "Если у вас есть какие-то вопросы, можете спросить, но ни давать показания, ни расписываться в ваших бумагах я не буду". 

- Какие вопросы задавали?

В общем о службе. О том, имел ли я какое-то отношение... Повеселил потом тот бред, который появлялся в официальных версиях о том, что я какие-то сафари устраивал на людей, что я чуть ли не полностью признал свою вину.

Но это был весьма общий разговор. Во время нашей беседы я вам рассказал, возможно, даже больше и подробнее, чем был тот разговор. Понятно, что для представителей "ДНР"-"ЛНР" это был какой-то политический успех. Поэтому, естественно, они пытались это двигать, как могли. 

- Какой итог разговора?

Не знаю. Они поговорили со мной и уехали. Это было один раз. 

- На вопрос, устраивали ли вы сафари на людей, что ответили?

Естественно, я смеялся. Потому что это бред. Стоить из меня воинствующего нациста... Я слишком мягкий человек даже для каких-то политических вещей. Что уж говорить про войну. Лепить из меня кровавого мясника-неонациста - это проще всего. 

- А вы человек каких взглядов? Националистических или нет?

Мои взгляды, скорее, правоцентристские. Если говорить в плане взглядов в Беларуси, я считаю, что Беларусь не должна входить в союз ни с Востоком, ни с Западом. Должна оставаться нейтральным государством. Вот пример выражения моих взглядов. 

- Мировую диспозицию вы понимаете. Сейчас сильно увеличивается конфронтация Запада и Востока в принципе. Поэтому ваши идеи звучат утопично. 

Точно так же можно говорить про утопичность, рассуждая о демократических ценностях. Я выражаю только свое мнение о том, какой бы я хотел видеть страну - нейтральной. Беларусь может много выиграть от своего географического положения.

Во-первых, как бы там ни было, Беларусь является буферной зоной между Востоком и Западом. Во-вторых, Беларусь может активно развиваться в IT-отрасли, в медицинской сфере. Из этого можно много использовать. 

Все то, о чем я говорю - мое видение. Понятно, что мир совсем другой. Наверное, в ближайшие десять, может, двадцать или больше лет Беларусь как была в геополитическом и особенно экономическом смысле спутником России... И от этого никуда не деться. 

Беларусь в любом случае никуда не уйдет от России. Это и экономическая, и политическая зависимость. Она уже сейчас есть, если посмотреть, как сильно Россия кредитую белорусскую экономику, и куда идет основная часть экспорта. 

В этом плане я считаю, что санкции делают только хуже и толкают Беларусь в сторону интеграции с Россией. Это никак не способствует прозападному или хотя бы нейтральному ориентированию страны. 

"Выход на протесты уже ничего не дает"

- Почему на последний призыв оппозиции выйти на улицы в марте никто не откликнулся?

Нельзя сказать, что даже 27 марта никто не вышел. Подготовка была. Новая тактика, новые точки сбора. Планирование заняло достаточно много времени. Место было выбрано неожиданное. 

Но важно понимать, что людей можно было собрать. Колонну из пяти-семи-десяти тысяч человек было реально собрать. Вопрос в том, что эту колонную моментально бы разгромили.

Единственное средство безопасности на акциях протеста - это массовость. Под безопасностью я подразумеваю столкновения или разгон. И этого не было. Не была даже сформирована колонна, это было небезопасно для людей. Ожидание превысили реальность. Было ожидание, что будет больше людей - 30-40-50 тысяч человек. 

Среди причин, почему протест заглох - это, наверное, массовые задержания.

- Люди испугались?

Да. Раньше ответственность за многие протесты состояла в том, что будь готов сесть на 15 суток. Сейчас многие вещи изменились и легко за участие в протесте можно попасть под уголовную ответственность.

Свою защитную и отчасти наступательную функцию государство выполнило на отлично. И люди во многом боятся выходить на протесты. Но это не основная причина. Основной причиной я вижу то, что это бесполезно. В том плане, что выйти покричать, помахать флагом - да, здорово выразить свой протест и свои эмоции освободить. Но это ничего не дает.

Более того, кучу людей еще задержат, посадят, кому-то будет уголовное обвинение предъявят. Какой в этом смысл? Это никак не повлияло на ситуацию, кроме того, что еще ухудшило ее.

Многие люди потеряли веру в то, что революция возможна, что эфемерная победа возможна. Это отражается на настроениях людей и акциях протеста, которых практически нет. Не будем считать пять человек, которые собрались на опушке леса, сфотографировались с флагами, причем, в балаклавах, и разошлись.  

Более того, многие люди стараются жить в новой реальности. Те, кто совсем никак не могут привыкнуть, просто уезжают. Сейчас ситуация такая, когда всем понятно, что в ближайшее время нужно жить иначе. Понять и принять то, что произошло. И учиться жить дальше. 

Да, был всплеск политической активности. Отчасти гражданское общество пыталось сформироваться - до этого его и не было во многих аспектах. Сейчас люди привыкают жить в новой реальности. Многие разочаровались в оппозиции, ее лидерах, доверие к телеграм-каналам... И государство тоже показало: найдут всех. Это тоже у многих горячих голов отбивает дальнейшее желание. 

Важно понять, что протесты закончились в том числе потому, что они не дали никакого результата, кроме еще большего количества задержанных. 

"Шишов стал жертвой внутренних разборок"

Давайте поговорим про белоруса Виталия Шишова. Случилось трагедия, он был найден повешенным в Киеве. Что вы думаете об этом? Насколько он был известным человеком в оппозиции?

Я его не знал. Узнал о нем только после его смерти. Точно так же, наверное, как и абсолютно большинство оппозиции, штабов. Он не был на слуху или известным представителем оппозиционных структур. О нем практически никто ничего не знал, это подтверждали и издания, и лидеры белорусской оппозиции.

Я видел, что потом появилось, что это все снова КГБ, "кровавый режим". Я более чем уверен, что Шишов стал жертвой внутренних разборок. 

- А он не мог быть сакральной жертвой?

Нет. Я не думаю, что была попытка сакральной жертвы и это делало белорусское государство. Я на 99% уверен, что это были какие-то внутренние разборки, конфликты. Тем более, что я знаю, что через диаспоры в разных странах могут проходить значительные средства. 

В то, что это мог сделать белорусский режим или украинские спецслужбы, я не верю. 

- Что вы вынесли лично для себя за этот прошедший год? Он у вас был очень насыщенным - от взлета до падения. 

До приземления - в прямом или переносном смысле. На самом деле я не знаю. Если говорить не про календарный год, с того лета моя жизнь перевернулась несколько раз и кардинальным образом. Делать выводы мне тяжело. Чтобы осознать, что происходило и взглянуть со стороны, нужно время. 

Сказать, что произошло изменение моих моральных установок, взглядов на жизнь, нельзя. В ключевых вещах, которые делали из меня меня, фундаментальных изменений я не претерпел. Наверное, даже в том, что я делаю сейчас, говорю в интервью и так далее. Я продолжаю говорить правду. Просто взглянул с другой стороны. Это один из примеров, что мной движет и будет двигать дальше. 

Самое сложное и тяжелое психологически - я всю жизнь бежал. Вся моя жизнь была столкновением и войной. Только сейчас, наверное, я по-настоящему опомнился.

Сейчас самое главное, что мне предстоит научиться делать - просто жить. Не просто новостями и работой, потому что я был фанатиком своего дела. У меня рушились из-за этого все отношения. Отчасти я даже развелся из-за этого, потому что был предан работе и постоянно работал. 

В остальном я, как и прежде, стараюсь во всем видеть позитивную сторону. Стараюсь думать, что в любом случае жизнь продолжается. Все делается к лучшему. Настанет время, когда все будет хорошо. Жизнь продолжается. 

Полная видеоверсия интервью с Романом Протасевичем: